Выпуски
Вход

Снижай или сгори

Как государства и корпорации сокращают выбросы CO2

За 100 лет уровень мирового океана вырос на 17 сантиметров, а воздух вблизи поверхности Земли стал теплее более чем на 1 градус Цельсия. Всемирное потепление, если его не остановить, приведет Землю к новой катастрофе библейского масштаба: льды растают, прибрежные территории уйдут под воду, десятки видов животных исчезнут, гигантские пространства превратятся в пустыни, сотни миллионов людей станут беженцами. Причина потепления – парниковый эффект из-за скопления в атмосфере углекислого (СО2) и других газов. Эти газы поступают в атмосферу в процессе деятельности человека и обладают свойством удерживать и возвращать тепло, излучаемое с поверхности Земли.

Борьба против климатических изменений, вызванных выбросами в атмосферу парниковых газов, стала важнейшей задачей человечества. С каждым днем она все сильнее влияет на политику, экономику, бизнес, науку, а значит, на жизнь каждого, кто прямо или опосредованно встроен в глобальную систему производства и потребления.

В «ОМК Команде» уверены: настало время всерьез разобраться в этом и увидеть контуры нового низкоуглеродного будущего.

Расскажем, что делают государства и бизнес, отдельно остановимся на декарбонизации (действиях по снижению выбросов CO2) металлургии. Наш спикер – топовый российский специалист по климатической политике, эксперт Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО, основатель и руководитель консалтинговой компании «КарбонЛаб» Михаил Юлкин. Он убежден, что для промышленных компаний планы по уменьшению выбросов CO2 уже стали must have – тем, без чего в дальнейшем просто не выжить.

В 2008–2010 годах обсуждались перспективы реализации в РФ Киотского протокола – первого большого международного соглашения по сокращению выбросов парниковых газов. У крупного бизнеса в России были ожидания, что появится нормативная база, что можно будет воспользоваться привлеченными на Западе деньгами для реализации проектов декарбонизации производства, а полученные результаты монетизировать, продавая достигнутые сокращения выбросов на мировых углеродных рынках. К сожалению, большого бизнеса из этого не получилось, в том числе из-за бюрократических проволочек. Дело продвигалось медленно, нормативная база все время менялась.

2 Цитата  2
Михаил Юлкин основатель и руководитель консалтинговой компании «КарбонЛаб»

Как много проектов по сокращению выбросов парниковых газов в тот период смогли предложить компании РФ? К каким отраслям они относились?

– Всего около сотни проектов. Большая их доля пришлась на нефтяную отрасль и энергетику, но появились несколько проектов и в металлургии. В основном они были связаны с энергосбережением и внедрением новых технологий производства стали – печь-ковш, непрерывная разливка стали, замена мартенов электросталеплавильными печами. Часто эти проекты не были направлены конкретно на сокращение выбросов парниковых газов. В основном целью таких проектов являлось снижение производственных издержек и повышение конкурентоспособности продукции. Но на практике это заодно приводило и к сокращению выбросов, что позволяло отчасти рассматривать их как климатические и квалифицировать для целей Киотского протокола.

Справка

Киотский протокол, подписанный в 1997 году, вступил в силу в 2005-м. В соглашении участвовали 192 субъекта – государства и Европейский союз. Развитые страны брали на себя обязательства сократить выбросы парниковых газов – сначала на период с 2008 по 2012 год, затем на период с 2013 по 2020 год. Они могли использовать различные механизмы, в том числе механизм торговли выбросами и механизмы, основанные на проектах по сокращению выбросов парниковых газов в развивающихся странах (механизм чистого развития) и в других развитых странах (механизм совместного осуществления). Обязательство РФ на первый период – в среднем сохранить выбросы на уровне 1990 года. Во втором периоде Россия не стала брать международных обязательств по сокращению выбросов, что автоматически сделало киотские механизмы недоступными для российских компаний.

– Что изменилось в сфере регулирования парниковых газов сейчас?

– Парижское соглашение, принятое в 2015 году (вступило в силу в 2016-м; Россия присоединилась к соглашению в 2019-м. – Прим. ред.), пришло на смену Киотскому протоколу и ознаменовало начало нового этапа в борьбе с климатическими изменениями. В «Париже», в отличие от «Киото», прописана конечная цель – избавиться от выбросов парниковых газов совсем, свести их к нулю. Таким образом, на новом этапе сокращение выбросов парниковых газов превратилось в абсолютный императив – задачу для всего человечества. Одновременно установлены ограничения и на все будущие антропогенные выбросы парниковых газов (так называемый «бюджет выбросов») в форме требования удержать глобальное потепление в XXI веке относительно доиндустриального уровня на отметке заведомо ниже 2 градусов Цельсия, сделав при этом все возможное для того, чтобы средняя температура не поднялась больше чем на 1,5 градуса Цельсия.

Задачу предлагается решать с двух сторон: во-первых, путем сокращения до минимума антропогенных выбросов СО2, метана и других парниковых газов; во-вторых – путем сбережения и повышения поглотительной способности лесов за счет перехода к устойчивому и эффективному лесоуправлению.

3 Инфографика 03
Кликайте на картинке, чтобы рассмотреть инфографику в деталях

– Что поменялось с точки зрения интересов бизнеса после начала «Парижской» эры?

– По Парижскому соглашению наибольшая нагрузка по сокращению выбросов ложится на главные государства – эмитенты парниковых газов. И в этом случае очень важно, с какими выбросами производится та или иная продукция, за какую часть выбросов отвечают конкретная отрасль и конкретная компания. В связи с этим для инвесторов очень важно, сможет ли конкретный бизнес встроиться в глобальный тренд на декарбонизацию, с учетом того что нормативная база и требования по выбросам в атмосферу будут со временем ужесточаться.

Инвесторов интересует соответствие компаний принципам ESG (от английских слов environmental – окружающая среда, social – социальное развитие, governance – корпоративное управление). При формировании портфелей инвесторы обязательно учитывают экологическую составляющую наряду с другими факторами. Решения об инвестициях сейчас принимают исходя не только из EBITDA и других финансовых показателей.

Чем лучше компания встроена в экологический дискурс, тем устойчивее и увереннее она себя чувствует, тем более она привлекательна для инвесторов. На Западе стало правилом, что в корпоративной отчетности бизнесы рассказывают о своем углеродном следе, о том, насколько они сократили выбросы и что еще собираются делать. От ответа компании на климатические вызовы и ее вклада в сокращение выбросов зависит ее рыночная капитализация.

Справка

Углеродный след – объем парниковых газов, который попадает в атмосферу в результате деятельности людей и работы предприятий. В промышленности углеродный след для продукции высокого передела рассчитывают на всех циклах, начиная с добычи сырья. Углеродный след обычного человека создают ежедневные бытовые практики, например поездка на работу на автомобиле или автобусе, приготовление еды, использование бытовых электроприборов. Рассчитать собственный углеродный след можно онлайн. Один из вариантов – калькулятор «Гринпис».

– Насколько большие выбросы CO2 дают металлургические предприятия? Что делают металлурги для декарбонизации индустрии?

– Металлургия всегда была углеродоемкой отраслью: в мире доля выбросов CO2 от металлургических производств составляет 7–8%, в России – около 10%. Объем выбросов зависит от технологической цепочки получения определенной продукции: например, выпуск тонны стали дает в среднем 2,5 тонны эквивалента CO2, тогда как низкоуглеродный алюминий Allow, предложенный рынку «Русалом», выпускают в соотношении металла к эквиваленту CO2 – один к четырем.

Факт

«Русал» объявил о запуске бренда Allow в 2017 году. Углеродный след Allow примерно в три раза ниже, чем у обычного алюминия. Преимуществом для покупателей Allow, по мнению «Русала», является возможность лучшей оценки углеродного следа своей конечной продукции (автомобили, упаковка, стойматериалы, потребительские товары).

Российские металлургические компании в начале года сделали несколько важных заявлений, касающихся перспектив декарбонизации. Холдинг «Металлоинвест», который выпускает горячебрикетированное железо (ГБЖ) и железо прямого восстановления, заявил, что будет делать ставку именно на эту технологию, потому что она позволяет снизить углеродный след до 1,5 эквивалента CO2 на тонну металла. И второй важный момент: «Металлоинвест» уже сейчас рассматривает перспективу перехода на безуглеродную металлургию с применением «зеленого» водорода.

7–8%

выбросов CO2 в атмосферу дают металлургические производства.

Основной тренд в сфере декарбонизации металлургического производства – внедрение технологии DRI (Direct Reduced Iron – прямое восстановление железа), выпуск ГБЖ и металлизированных окатышей. DRI позволяет снизить выбросы углекислого газа за счет «выключения» процесса доменного передела. Еще один большой процесс – переход на сжигание «зеленого» водорода для производства стали. Такое топливо получают из возобновляемых источников энергии. Например, в Швеции сейчас возводят работающий на водороде сталелитейный завод: на севере страны много избыточных мощностей ГЭС, которые будут давать энергию для электролиза воды и получения водорода (подробнее о программах декарбонизации в мировой металлургии читайте в статье «Бурные двадцатые». – Прим. ред.).

А вот ресурс повышения энергоэффективности для снижения выбросов парниковых газов, по моему мнению, уже выбран. За 30 лет энергоемкость металлургических производств сократилась на 60% – это серьезная большая работа, – но сейчас будущее низкоуглеродной металлургии обеспечивают новые технологии.

Справка

2021 год: проекты российских металлургических компаний в сфере «зеленой» металлургии

  • В январе «Группа НЛМК» и «Новатэк» (поставщик природного газа) объявили о планах совместного тестирования технологии по улавливанию, использованию и хранению СО2. Компании также намерены развивать и совершенствовать технологии производства водорода, применения водородного топлива для снижения эмиссии парниковых газов.
  • В феврале холдинг USM и Михайловский ГОК «Металлоинвеста» (100% акций «Металлоинвеста» контролируются USM) объявили о создании компании «Михайловский ГБЖ» для реализации в Курской области проекта по производству горячебрикетированного железа мощностью 2 миллиона тонн в год. Установка металлизации проектируется на принципах безуглеродной металлургии – с перспективой полного перехода на использование «зеленого» водорода.
  • В марте компания «Эколант» (принадлежит Анатолию Седых) официально запустила в Выксе проект создания производства металлизованных окатышей по технологии DRI мощностью до 2,5 миллиона тонн в год в связке с электрометаллургическим комплексом. DRI позволит в три раза сократить выбросы СО2 в сравнении с традиционной технологией производства стали. На новом производстве предусмотрена возможность перехода на водородное обеспечение. Подробнее о проекте «Эколант» читайте в статье «Здесь кокс не нужен».

– Какие цели у России в рамках Парижского соглашения?

– Удивительно, но обязательства, которые РФ взяла на себя, не предполагают реального снижения выбросов. Цель сформулирована так: сократить к 2030 году выбросы парниковых газов на 30% к уровню 1990 года. Однако по факту мы уже сократили выбросы к уровню 1990 года на 48%. Сейчас получается, что правительство фактически разрешает увеличивать объемы загрязнения атмосферы. Затрудняюсь сказать, почему сделали именно так, – могу только предположить, что исходили из того, что более амбициозные цели могли бы затормозить экономический рост. Если это так, то считаю, что это попытка идти вперед, глядя назад. Думаю, что жесткие цели по декарбонизации могли бы запустить процесс трансформации целых отраслей экономики – сделать их менее ресурсоемкими, более эффективными и конкурентоспособными.

– За счет чего наша страна за 30 лет почти наполовину снизила выбросы CO2?

– В СССР была «тяжелая» экономика, которая фактически работала сама на себя. Нам рассказывали, как много страна добывает угля; затем этот уголь шел на выплавку стали, чтобы из нее сделать трактор, который потом опять использовали при добыче угля. И такие циклы повторялись множество раз. Это была дурная бесконечность. В 1990-е такая экономика рухнула, и стали подниматься отрасли, которые рассчитаны на конечный спрос: торговля и обслуживание. Это более «легкая» экономика, которая генерирует наполовину меньше парниковых газов. Показательно, что по ВВП страна вернулась на уровень 1990 года, а по объему выбросов – нет.

Проблема, однако, в том, что мы так и не научились развиваться за счет интенсивных факторов и возобновляемых ресурсов. Поэтому рост экономики у нас по-прежнему сопровождается увеличением объема выбросов, хотя и в меньшей мере, чем раньше. И только в кризисные годы, когда экономика проваливается, выбросы идут вниз. Между тем во многих других странах наблюдается декаплинг (отрыв динамики ВВП от динамики выбросов). Например, в США, Германии, Великобритании, Швеции, Дании рост ВВП сопровождается абсолютным сокращением выбросов. Такую же задачу ставит перед собой Китай, заявляя о том, что выйдет на пик выбросов не позднее 2030 года.

– ЕС в 2023 году вводит особое регулирование импорта из стран, где нет углеродного регулирования. Считается, что это будет реализовано в формате специального налога. Чем это чревато для российских экспортеров – и как это будет работать?

– Европа – один из ключевых рынков сбыта для наших производителей: многие компании действительно были очень взволнованы, когда стало известно о намерениях европейцев. Еще один плохой сигнал: Китай тоже вводит углеродное регулирование экономики и, возможно, также попросит доплачивать за ввоз товаров с большим углеродным следом. Получается, что внутри страны у нас нет углеродного регулирования, а при экспорте мы должны учитывать этот фактор. В прошлом году было много эмоциональных высказываний от российского бизнеса на этот счет…

При оценке перспектив введения налога нужно понимать, что европейцы сами себя жестко регулируют в сфере сокращения выбросов и стимулирования перехода на «зеленые» технологии. Эти меры не направлены против импорта из РФ или откуда-то еще. Более того, когда все страсти поулягутся, то станет понятно, что новые правила – это разумный инструмент стимулирования декарбонизации, который даст преимущества тем российским компаниям, кто уже сейчас работает над сокращением углеродного следа продукции.

5 млрд

долларов может достичь сумма ежегодных платежей компаний из РФ по углеродному налогу ЕС.

Пока не очень понятно, как будет работать этот механизм. Детали станут известны во втором квартале этого года. Я вижу два варианта: либо компания-экспортер будет раскрывать сведения о своих выбросах парниковых газов и об углеродном следе поставляемой продукции, либо будет опубликован какой-то общий справочник с указанием удельных выбросов по отраслям и видам продукции для разных стран. На мой взгляд, оптимальным вариантом было бы предоставление поставщиками собственных данных при условии их независимой верификации. Кое-где это уже происходит.

Например, мы много лет консультируем компанию «Нижнекамскнефтехим», которая поставляет искусственный каучук европейским производителям шин – Pirelli, Bridgestone, Continental. Покупатели регулярно спрашивают об углеродном следе продукта – и тут важно не только правильно посчитать, но и сказать, как предприятие намерено уменьшать выбросы. Аналогичные запросы поступают также от европейских покупателей российской целлюлозы, алюминия и другой углеродоемкой продукции.

Если бы российские требования в части регулирования выбросов парниковых газов были бы приближены к европейским, тревог по поводу перспективы введения углеродного налога в ЕС было бы меньше.

– Какие еще преимущества для поставщиков в ЕС – кроме экономии на налогах – даст наличие продукции с уменьшенным углеродным следом?

– Европейцев интересуют «зеленые» цепочки поставок. Например, электромобили позиционируют как экологически чистый транспорт. Соответственно, они должны быть экологичны во всем – и в идеале собраны из наименее углеродоемких материалов. Еще пример: в Германии уже курсируют поезда, использующие водородное топливо. С маркетинговой точки зрения было бы очень эффектно, если компания-производитель могла бы сообщить, что на свои поезда она устанавливает колесные пары из «зеленой» стали. Подобные экоистории находят горячий отклик.

– Где и как работает рынок торговли квотами на выбросы СО2?

– Квоты на выбросы парниковых газов применяют в Европе, в некоторых американских штатах, включая экономически развитую Калифорнию, в Китае. В России такого рынка нет. Работает это так: регулятору нужно ограничить выбросы СО2 – он определяет, сколько промпредприятия могут выбрасывать сегодня, завтра, послезавтра. Число квот, распределяемых через аукционы, уменьшается год от года в соответствии с целями по декарбонизации. Так, в ЕС к 2030 году планируют сократить выбросы наполовину, поэтому на рынок ежегодно выходит все меньше квот. Если владелец квоты не выбрал положенные объемы – он может воспользоваться этой опцией в будущем, а может продать квоты на вторичном рынке. На этой основе развивается и рынок производных финансовых инструментов – биржевых фьючерсов. С учетом сужающегося рынка цены на фьючерсы быстро растут.

Факт

Американская компания Tesla (производитель электромобилей) в 2020 году продала неиспользованные квоты на выбросы другим автопроизводителям на 428 миллионов долларов США. Это сумма составила 7% от выручки компании за второй квартал.

– Правильно ли будет сказать, что в тех странах, где уже есть углеродное регулирование, эмиссия СО2 – дорогое удовольствие?

– Правильно. Сейчас цена тонны СО2 в ЕС – около 40 евро, к 2030 году прогнозируют 80 евро, но я видел оценку и 200 евро. Стоимость будет возрастать пропорционально уменьшению числа квот, «накрывающих» выбросы. При цене тонны углерода 80 евро представления о том, что выгодно, а что не выгодно, совершенно меняются. Если какие-то промышленные компании в Европе по разным причинам запоздают с программами декарбонизации, то уже в 2030-е годы выбросы СО2 пойдут по такой цене, что неизвестно, что будет выгоднее – работать или закрыться.

Комментарии
Написать комментарий

Вы можете оставить первый комментарий