Экоайкидо

Челябинское предприятие «Экологическая практика», входящее в группу предприятий «Мегаполисресурс», – первый в стране завод, занимающийся переработкой батареек и аккумуляторов. Он возник еще до того, как в России стали говорить о важности раздельного сбора мусора и его утилизации на государственном уровне. Если вы видите контейнер для сбора разряженных батареек в супермаркете, в школе, где учится ваш ребенок, или у себя в офисе – почти наверняка они отправятся на переработку в Челябинск. «ОМК Команда» поговорила с руководителем «Мегаполисресурса» о национальных особенностях ведения бизнеса, замешанного на переработке мусора.

Трудно жить в Челябинске и не вдохновиться идеей какого-нибудь «зеленого» бизнеса. Я вообще считаю экологическое айкидо перспективным спортом для каждого челябинца. В моем казахстанском детстве как было? Мы ели апельсины, а из корочек мама варила цукаты. А Челябинск – он же весь в «цукатах», бери промышленные отвалы или дымы заводов – и извлекай из них любые химические элементы. Просто нужно посмотреть на все, что плохо пахнет, не как на отходы, а как на ресурс, то есть использовать всю силу и мощь противника против него самого – как в айкидо.

Владимир Мацюк директор группы компаний «Мегаполисресурс»

Идея переработки батареек, на самом деле, была не моя. В 2013 году ко мне обратились челябинские экоактивисты (в городе действуют движения «Разделяй-ка», «Экотакси», «Вещеворот»), которые стали призывать людей сортировать мусор. Призывы увенчались успехом: накопилось большое количество батареек, и нужно было что-то с ними делать.

В тот момент наша компания, выросшая из студенческого стартапа (до прихода в бизнес я преподавал экономику в Южно-Уральском госуниверситете), занималась извлечением серебра из отходов фотопроизводства и рентгеновской пленки. Следом мы стали перерабатывать электронный лом, извлекать из него пластик, золото, медь, олово, платиноиды в небольшом количестве. Нельзя сказать, будто мы сидели и думали, что можно извлечь из батареек. Наоборот, прямо в тот момент были глубоко погружены в гидрометаллургию электронных ломов, а батарейки как частный случай хорошо туда ложились, потому что там состав проще, чем в электронных платах.

Затем (Интернет – великая вещь) о нас узнала мэрия Санкт-Петербурга – две тонны батареек прибыли в Челябинск из города на Неве. Тогда нам казалось, что это очень много. Стали приходить бандероли, набитые батарейками, из разных городов и небольших поселков средней полосы России, Урала и Сибири, однажды увесистый пакет пришел из налоговой инспекции с полуострова Ямал… Чуть позже мы стали сотрудничать с торговыми сетями Media Markt и IKEA. В Европе каждый магазин, торгующий электроникой, должен быть укомплектован контейнерами для сбора батареек. В России этот стандарт не выполнялся, поэтому самые сознательные наши граждане, выезжая за границу, например в Германию, везли батарейки с собой в чемодане.

– Надо полагать, когда вы создали сервис по сбору батареек по всей России, граждане чемоданами понесли их вам?

– Нет, чемоданов не случилось. Вот пример: в 2019 году мы увеличили количество стационарных точек в 2,7 раза – с 1 000 до 2 700. Но стали собирать только на 14% батареек больше. Лично для меня это является подтверждением гипотезы, что аудитория людей ответственных, осознанно подходящих к проблеме утилизации опасных бытовых отходов, для которых это важно, составляет 2–3%. И как только возникла инфраструктура по сбору таких отходов, ответственные граждане стали ею пользоваться.

– Что самое ценное в батарейке?

– Батарейка – это собирательное название, химический источник тока. Примерно 94% того, что сдается на переработку, – это марганцево-цинковые, соответственно, цинк в такой батарейке является основным и самым дорогим компонентом (1 700 долларов за тонну). В щелочных есть латунный токовод (0,5% массы). Среди щелочных есть батарейки с крошечным содержанием серебра (из 250 килограммов батареек можно извлечь один грамм серебра). Есть серебряно-цинковые аккумуляторы, они бывают, как правило, в дорогих брендовых часах и в торпедах подводных лодок. Некоторые бренды часов используют тонкое золочение катода батарейки, чтобы не происходило окисление. В литий-ионных батарейках, количество которых постоянно растет, из стабильно встречающихся элементов – медь и кобальт (хотя от него производители сейчас стараются уйти, это очень дорогой цветной металл).

– Почему за столько лет, пока вы занимаетесь сбором и рециклингом батареек, у вас не появилось в России сколько-нибудь серьезного конкурента? Не считая Национальной экологической компании (НЭК) из Ярославля, которая была создана совсем недавно при поддержке Минприроды в рамках национального проекта «Экология».

– Потому что переработка батареек до сих пор не является бизнесом. Для крупных инвесторов это смешные объемы – всего 600 тонн сырья. И оно же не локализовано: ты приехал куда-то на один адрес – и все 600 тонн отгрузил. Если в сумме посмотреть на все точки, все контейнеры, где принимаются батарейки, то у нас их почти 6 000 по всей России. К примеру, ОМК – крупный игрок на рынке черной металлургии; и представьте, что у компании 6 000 точек приемки сырья – и всего 600 тонн материала вы получите. Это несерьезно, по крайней мере. Выгода от рециклинга батареек невелика, ведь основной компонент, который в них содержится, – марганец – по цене ближе к черному металлу. Здесь нет легкого бизнеса.

– Почему вы, тем не менее, продолжаете этим заниматься?

– Потому что можем. Пробовали – знаем. Потому что если просчитать весь проект с батарейками с нуля, он мог бы существовать как задача по госзаказу, направленная на решение экологической проблемы, либо как грантовая инициатива. Но мы используем универсальное оборудование для переработки отходов, например извлекаем медь из литий-ионных батареек, и поэтому у нас есть уверенность в новых продуктах, в новых рынках – не батареек как таковых, а литий-ионных аккумуляторов, количество которых будет расти по мере развития электротранспорта. Поэтому мы рассматриваем это как бизнес.

– Как без грантов, без господдержки можно было затеять такое большое в масштабах страны дело? Банки давали вам кредиты на закупку оборудования?

– Это тот случай, когда я сам финансирую свое любопытство. Компании просто повезло на старте, у нас есть «кейс про серебро», и о нем можно бесконечно рассказывать: как это было здорово – намыть серебра из рентгеновских снимков и химикатов фотосалонов. Но это было очень узкое окно возможностей, это успешно работало в 2004-м и на самом пике – в 2006-м. Потом аналоговая фотопечать исчезла, все перешли на «цифру», источник фотосеребра иссяк. Весь наш бизнес – это, по существу, ошибка выжившего. Крупные игроки в это время занимались наследием советского ВПК, ракеты всякие пилили, извлекали оттуда драгметаллы и другое ценное сырье. В нашем случае было очень много рутинной работы, и просто так удачно совпали увеличение количества материала в геометрической прогрессии и рост цен на серебро. Вот это фактически источник всех наших инвестиций на другие проекты.

Банковские кредиты были, но тоже в теме драгметаллов. Батарейки не вытянули бы на себе никакие инвестиции. В самом начале 2014 года я пытался спрогнозировать возможный объем переработки батареек. Мы взяли немецкую статистику собираемости – тогда это было около 45% (из 100 батареек, выпущенных на рынок, Германия собирала 45, сейчас собирает чуть больше 50). И взяли российскую таможенную статистику – 22 000 тонн батареек ввозится в страну. Получалось, что мы можем собирать где-то 12 000 тонн батареек в год. На тот момент мы чуть не залезли в банковское кредитование, потому что тысяча тонн сырья в месяц – очень большой объем. Но нет, оказалось, что собираемость в Германии – это результат почти 25-летней просветительской работы, а мы только в начале пути.

– Поскольку в тот момент мы были близки к производству медного купороса (сульфата меди), первое, что на ум пришло, – через ту же линию, которая дробила медный кабель, прогнать батарейки. Сама эта линия французского производства стоила 2 миллиона евро (тогда она еще не была у нас в собственности, просто мы имели возможность на ней работать). Через эту линию можно было все батарейки, которые собирались месяцами, прогнать буквально за сутки, потом из измельченной массы извлечь железо с помощью магнитов и начать извлекать цинк и марганец с помощью серной кислоты – так же, как медь.

А дальше произошло вот что: китайцы захотели увидеть друг друга сквозь промышленный дым (это был, по-моему, 2014 год). Черная металлургия Китая работала на американском ломе. Современный черный лом содержит в себе очень много цинка (поскольку оцинковывают автомобильную и другую сталь), и в процессе плавки цинк улетучивается и отравляет воздух. Так появились фотографии Пекина, на которых не видны люди на расстоянии вытянутой руки. Озадачившись газоочисткой, китайцы стали улавливать на колошниковых фильтрах этот цинк вместе с железом – и отчасти с марганцем (он содержится в стали как легирующая добавка).

Чтобы получить продукт для нашего рынка, мы пошли в электролиз и после нескольких операций поняли, что нам нужно выделять металл в виде порошка, потому что порошковая медь и порошковый цинк – это товары, которые стоят дороже, чем слитки металла. Переделы внутри предприятия срезали угол. Если смотреть на цветную металлургию, то сначала из руды изготавливается цветной металл, например чушка, а на следующем этапе она перегоняется в пыль. А мы из раствора сразу пошли в цинковую пыль.

– В прошлом году мы обзавелись системой автоматической сортировки с техническим зрением и нейросетью, которая «видит» каждую батарейку и собирает о ней информацию как о товаре – просто в конце его жизненного цикла. Это позволило существенно улучшить качество переработки, собирать маркетинговую информацию, что важно для крупных партнеров-производителей.

Сегодня мы не ставим перед собой задачу нарастить технологические мощности – и так достаточно. Мы с вами выяснили, что только 3% ввозимых в страну батареек попадают на переработку, их сдают самые сознательные граждане. Делаем ставку на технологизацию процесса сбора, просветительскую деятельность и поиск подхода к другим целевым группам, чтобы показатели сбора росли. «Мегаполисресурс» ведет в том числе исследовательскую деятельность в своей лаборатории, чтобы сделать рециклинг не только эффективным, но и безопасным как для природы, так и для работников завода. Эта эмпирическая база позволяет производству идти правильным путем.

– Конечно. Сейчас у нас есть проект «Экозабота», в котором участвуют 3 082 школы в 139 городах России – от Москвы и Санкт-Петербурга до Владивостока. Он направлен на ответственное отношение детей к сортировке бытового мусора. Итоги мы подведем в мае, узнаем, сколько насобирали школьники и члены их семей, и, похоже, это будет цифра, сопоставимая с годовым объемом сбора в ритейле. Вот один из инструментов и воспитания, и сбора батареек.

Вообще, батарейка является идеальным наглядным пособием, потому что сбор других отходов не всегда приятная затея – часть из них плохо пахнет, часть неприятна на ощупь. А в случае с батарейкой иногда непонятно: она уже отход или еще изделие? И объем небольшой занимает, и вес небольшой. Эмоционально очень понятно, когда дети слышат рассказ, как одна выброшенная пальчиковая батарейка загрязняет токсичными веществами 20 квадратных метров почвы, – а это территория обитания двух кротов, одного ежика и тысячи дождевых червей. Так что дети с большим удовольствием приносят батарейки из дома – и родителей начинают воспитывать, чтобы те перестали выбрасывать батарейки в мусорное ведро.

В Европе – Бельгии, Германии – история раздельного сбора мусора насчитывает более 25 лет, граждан очень долго приучали к тому, чтобы как минимум половина химических источников тока стала попадать в переработку. У нас сейчас 2021 год, добавим к этому еще лет двадцать – и с учетом развития технологий и скорости их движения марганцево-цинковых батареек скоро совсем не останется, их заменят литий-ионные и водородные. Так что пока воспитываем поколение ответственных потребителей, сам вид отхода уйдет в прошлое – это все равно что пропагандировать сбор подков на металлолом. Но за 25 лет дети, собиравшие батарейки, вырастут и сохранят хорошие экологические привычки.